[happybirthdaymarina]

Дорогая Мариночка, ради тебя я готова на всё, даже на перевод колледж-АУ! Надеюсь, тебе понравится Поздравляю тебя и желаю быть и дальше такой же искрометной, живой и радовать нас своими чудесными фиками

Название: Ради морального духа
Автор: dragonspell
Оригинал: Morale Boosters
Переводчик: evenover
Бета: Nightmare___
Пейринг: J2
Рейтинг: NC-17
Размер: 3460 слов в оригинале
Предупреждение: парням примерно по 17 лет
Саммари: Условия сделки очень просты. Как капитан чирлидеров, Дженсен делает всё возможное, чтобы поддерживать высокий моральный дух. От центрового игрока команды он ждет того же самого.
Разрешение: получено

Условия сделки были очень просты.

Дженсен выкладывался по полной, чтобы поддерживать высокий моральный дух, и ему не казалось дерзостью с его стороны рассчитывать на капельку признания в ответ. Некоторые парни, самые тупые из команды, любили отпускать шуточки и спрашивать, не тяжело ли ему трясти задницей и парой помпонов перед трибунами. Дженсен прошел ту стадию, когда ему хотелось двинуть этим парням в нос — он явно повзрослел — и вместо этого он смеривал их насмешливым взглядом и спрашивал, не хотят ли они пробежаться.

Даже самые-самые тупые выучили, что не стоит принимать предложение Дженсена: когда он оставлял их в поднятой его кроссовками пыли, даже не вспотев, это больно задевало их гордость.

Без сомнения, футбол – тяжелая работа, но Дженсен знал, что ни у одного из этих кривляющихся придурков нет и трети его выносливости. Конечно, они могли остановить больших бегемотов, стоящих на конечных линиях, и, конечно, парочка из них даже могла пробежать пару сотен ярдов очень быстро. Но чего они не могли, так это делать это часами, бегать взад-вперед по полю, выделывая быстрые, точные трюки, удерживая при этом над головой сто пять фунтов живого веса Дани, и это всё на бегу, а потом разворот — и то же самое снова. И все время улыбаться. Это было пиздец как тяжело.

Большинство тех, с кем он работал — как игроки, так и чирлидеры — уважали Дженсена за его вклад. Он был не из тех парней, что делают что-то наполовину и этим довольны. Нет, Дженсен отдавался на 110%, и то только тогда, когда не мог выдать 120 или больше. Все видели, что делает Дженсен, и ценили его за это. Никто не выкладывался сильнее, чем он.

Может, конечно, дело было в том, что он единственный парень в чирлидерской команде, но Дженсену нравилось думать, что это кураж, что у него есть характер. И кроме того, его это заводило, у него аж ёкало в животе, когда он видел, как толпа вскакивала и, раскачиваясь, скандировала и размахивала руками, потому что именно он дал ей команду. Это пьянило, и вот так, на гребне этой головокружительной волны, пронесся школьный год. Кроме того, Дженсен стал уверен в себе, как никогда раньше. И ему это нравилось.

Командный дух усилился вдвое с тех пор, как Дженсен стал капитаном чирлидеров; продажи билетов на спортивные мероприятия тоже подскочили. Черт, ведь половину времени матча толпа скандировала «Дженсен» и столько же времени – имена игроков на поле. Это был такой приход! И от этого Дженсен готов был делать кульбиты и сальто вдоль боковой линии столько раз, сколько хватит сил. Толпа взрывалась криком, и команда противников, находясь во власти стереотипов – этот факт Дженсен без зазрения совести использовал против них – выглядела слегка запуганной. Он почти слышал, как у них крутилось в головах, почтительно-изумленное и неясно-оскорбительное: «Если их чирлидеры могут выделывать такое, то на что тогда способны игроки?»

Всё это и была та работа, которую Дженсен выполнял чертовски хорошо.

Так что сделка была проста: Дженсен тяжело трудится над поддержанием морального духа школы, а команды? Ну, они выходят на поле и доказывают, что их поддерживали не зря. Нет ничего, что Дженсен ненавидел бы больше, чем проигрыши: когда волна, которую он старательно поднимал, ударялась со всего разбега о скалу, рассыпаясь на мелкие брызги. И ему приходилось начинать с самого начала.

Ну, да, конечно, выигрыш – это не всё, но тем не менее это что-то. «Неважно, выиграли вы или проиграли, главное, как вы вели игру», – это говорят неудачникам, пытаясь подсластить пилюлю.

Именно этот игровой драйв впервые столкнул Дженсена с Джаредом. В тот момент Джаред был вполне достойным игроком, с какой стороны ни посмотри: очевидный кандидат в квотербеки на следующий год, центровой баскетбольной команды, бэттер со средним процентом попадания на базу после выхода на биту 0.310 — и Дженсен прекрасно понимал, что ему придется зависеть от успехов Джареда ближайшие пару лет. Джаред только начал расти и обещал стать еще лучше. При условии, что у него будет правильная мотивация.

— Привет, салага, — сказал Дженсен на следующий день после того, как Джареда взяли в команду колледжа. Не то чтобы у Дженсена вошло в привычку пикироваться с игроками, но, знаете, Джаред топал по беговой дорожке, когда на ней в свое законное время практиковались чирлидеры, а его вес довольно трудно не замечать. Возможно, в другой раз Дженсен бы сообразил, от чего так ёкнуло у него в животе, когда Джаред остановился и обернулся, но тогда он не думал об этом. Просто был не в состоянии думать вообще, совершенно потерявшись в Джаредовых ямочках на щеках. – Слышал, ты дебютируешь в пятницу.

Дженсен сказал это, проходя мимо, и Джаред ссутулил плечи, прежде чем вспомнил, кто он есть — и кем был Дженсен, если уж на то пошло. Заслуженно или нет, но у Дженсена была репутация чувака, сжиравшего заживо любого испугавшегося. Дженсен предпочитал думать об этом как о поддержании необходимой боеспособности вверенных ему войск.

— Ага, — ответил Джаред чуть дрожащим голосом, но это можно было отнести за счет бега. – Чад повредил кисть. Тренер вводит меня.

— Ты уж тогда постарайся отработать как следует, – Дженсен положил руку на бедро, и Джаред проследил взглядом за движением. Никогда раньше Дженсен так ясно не осознавал, насколько же узки его обычные черные тренировочные шорты. – Я ненавижу проигрывать.

Улыбка едва тронула губы Джареда, просто легкий изгиб линии, но прошло мгновение, и она осветила всё лицо; результат был настолько ошеломляющим, что Дженсен с большим трудом смог вспомнить, как дышать.

— Это классно, — сказал Джаред. – Потому что я не собираюсь проигрывать.

Вот именно тогда, думал Дженсен, цунами по имени Джаред и вынесло его на берег, хотя потребовалось время, чтобы это заметить. Джаред был таким обманчивым, непринужденным и легким в общении, пока ты вдруг не понимал, что тебя поймали и оплели всего так плотно, что ты уже не можешь выпутаться. Да и не хочешь.

Шутливая пикировка была подкреплена пари — пари всегда всё меняет к лучшему — этот дополнительный бонус вдобавок к выигрышу, и раньше, чем до Дженсена дошло, он пообещал купить Джареду пиццу, если тот выиграет, и наоборот, если Джаред проиграет. Просто маленький стимул для поддержки боевого духа Джареда, его жажды победы. Они начали с этого, и вскоре находились в одном поцелуе от повышения ставок: поцелуй, если Джаред выиграл, едкое замечание и недельное эмбарго, если проиграл.

Чем дальше, тем более изобретательными они становились: при выигрыше Дженсен дрочил Джареду, при проигрыше — наоборот, или полный доступ к телу Дженсена против того, чтобы Дженсен часами дразнил его и не давал кончить, а сам заливал Джареда собственной спермой.

Понадобился год, чтобы разработать всё до мелочей, но Дженсен был полностью доволен сложившейся ситуацией. Он даже уже не так уж и возражал против проигрыша, поскольку условия сделки были просты: Джаред выиграл — Дженсен встаёт на колени под трибунами и отсасывает ему прямо там перед лицом Господа и всех, кому придет в голову наблюдать за ними, пока их не найдут парни из команды и не увлекут Джареда на пиццу. Это было довольно мило, поскольку Дженсен был не против облизать Джареда как леденец, даже был не против проглотить, и себе он дрочил прямо там же, у ног Джареда. А вот если Джаред проиграл...

Дженсен порой думал, что он враг самому себе, потому что иногда он активно болел за то, чтобы его команда проиграла, а ведь это было прямо противоположно тому, к чему он должен был стремиться. Если Джаред проигрывал, то Дженсен получал доступ к его сладкой заднице, и, господи, ему ведь не чуждо ничто человеческое. В первый раз, когда Джаред только намекнул о том, чтобы включить подобное условие в сделку, Дженсен чуть не спустил в штаны. А поскольку они стояли прямо посередине спортзала, эдакий маленький дразнящий тет-а-тет в гуще царящего вокруг хаоса, то это было бы весьма некстати.

Но вот в чем дело – каждый получал именно то, что хотел. Джаред обожал минеты. Он не раз выпадал в астрал во время уроков английского, пялясь на губы Дженсена, и в девяти случаях из десяти, когда, лежа в постели, Дженсен спрашивал у него, чего тот хочет, Джаред толкал голову друга вниз. Дженсен не возражал, даже если, наклоняя голову, ворчал о том, что Джаред убивает всю романтику. Что касается Дженсена, то он приобрел нехилую одержимость Джаредовой задницей: пожирать ее взглядом, сохраняя в памяти каждый изгиб, брать в ладони и мять, толкаться внутрь, и весь мир Дженсена буквально переворачивался с головы на ноги от того, как она стискивала его горячо и жадно. Дженсен мечтал о Джаредовой заднице.

Джаред был совсем не против поебаться — он довольно легко предлагал себя — но Дженсен знал, что тот предпочитал минеты. Наверное, это было связано с ощущением власти, отходняком после эйфории игры, когда Дженсен стоял на коленях и отсасывал ему как жадная блядь. Иногда Джареду что-то вступало в голову, и он требовал, чтобы Дженсен засунул в него палец, по-настоящему подчинился, и Дженсен подчинялся, потому что таковы были правила. Он был послушной маленькой сучкой Джареда, когда тот выигрывал, потому что это давало Джареду мощный стимул выигрывать снова.

А Джаред был хорош. Вся школа знала, насколько он хорош. Ученики пускали на него слюни, но он стал квотербеком не из-за своей тугой задницы — и плевать, как было легко заставить четвертак подпрыгивать на этой упругости. И они так охуенно подходили друг другу, ведь Джаред перенял от Дженсена жажду побеждать. На поле и в спортзале он был совсем другой человек, он был волком, ведущим свою стаю по следу жертвы. Джаред легко не проигрывал.

Вот почему Дженсен так ждал сегодняшнего дня. Он пометил бы его на чертовом календаре, если бы день уже не был очерчен синей рамкой, как день матча. Сегодня они играли с Сент-Френсис, и Дженсен знал, что Джаред костьми ляжет, стремясь победить. Знал, что команда будет из кожи вон лезть, чтобы выиграть, и все до единого игроки покинут поле в измазанной грязью форме. Но это всё не имело значения. Все знали, что невозможно победить у Сент-Френсис. Невозможно выиграть у частной школы, отстегивающей большие бабки за атлетов, самый маленький из которых был ростом с Джареда, а остальные еще больше. Невозможно соперничать со школой, в которой каникулы и межсезонье были только для слабаков.

Дженсен как раз повернулся спиной к команде и сфокусировался на болельщиках. Это поражение не поставят им в вину. Фанаты простят, потому что никто не выигрывал у Сент-Френсис, и они всё равно попадут в плей-офф. Дженсен выложился по максимуму в этот вечер, носясь с группой поддержки, и знал, что все остальные чирлидеры также старались изо всех сил. Он не хотел следить за игрой, но не потому, что сконцентрировался на своей работе, а потому, что дрожа в предвкушении Джаредовой задницы, не хотел увидеть Джареда размазанным по полю.

Но теперь… Теперь помятое, покрытое синяками, но вполне еще целое тело Джареда было предоставлено в его полное распоряжение, и Дженсен не мог смотреть ни на что другое – только на Джареда. Он даже не старался быть нежным, зная, что Джареду нравилась боль, зная, что это добавляло наслаждения, когда его пялили грубо, грязно и прямо там, где их мог застукать кто угодно. Он грубо толкнул Джареда в грязь – последний раз на сегодня – и вломился внутрь. От охуительного ощущения задницы Джареда, стиснувшей его член так тесно и туго, у Дженсена потемнело в глазах. Охнув — рваным, слабым вскриком — он упал Джареду на спину, потому что, святой Боже, по ощущениям, он попал в рай.

Джаред грубой и твердой рукой схватил его за бедро, впиваясь пальцами в край ягодицы, и это прикосновение вернуло Дженсена в действительность: он снова почувствовал себя, почувствовал Джареда под собой, лежащие рядом щитки и свитер, брошенный комком, потому что Дженсену было некогда заморачиваться и аккуратно складывать одежду. Узкие штаны Джареда удалось спустить лишь до коленей, лишив Джареда возможности шире расставить ноги, когда Дженсен начал вбиваться в него. Джаред подавил всхлип, прикусив себе руку, потому что они были едва скрыты, и не хватало только звуками привлечь чье-нибудь внимание. Так что пришлось трахаться в тишине. Дженсен оставил засос на плече Джареда, удерживая собственный рот занятым, поскольку в тот момент ему хотелось ахать, стонать и выкрикивать, как ему нравится трахать Джареда в зад. Как страстно он мечтал, чтобы вот так они остались на целую вечность, потому что это было охуеть как здорово.

В силу необходимости им пришлось кончать быстро: вся команда собралась в раздевалке, принимая душ, переодеваясь, делясь друг с другом впечатлениями от матча и обещая в следующий раз сыграть лучше. Некоторые из них, наверное, даже не осознали, что Джареда с ними не было, а те, что заметили, решили, что он остался на поле, снова и снова переживая игру. Они понятия не имели, где он на самом деле, понятия не имели, как легко их звездный квотербек встает раком перед капитаном чирлидеров — как расставляет ноги и позволяет Дженсену вертеть его, словно течную сучку, и как, пока они не кончили, он будет трястись и умолять Дженсена трахать его сильнее, быстрее и:

— О, господи, пожалуйста, Джен, господи, блядь, хочу кончить, дай мне кончить, дай мне, дай мне, дай мне… — это все сдавленным шепотом, как можно тише, ведь Джареду не хотелось привлекать внимание, но контролировать свой язык он был просто не в состоянии. И никогда не мог, подбираясь к пику, оргазм сносил ему остатки крыши.

А уж Дженсен и подавно не смог сохранить свои. Джаред был настолько охуенный, что у Дженсена просто не было сил устоять, да еще запал игры, возбуждение от того, что они трахались в публичном месте, грязная безотлагательность этого секса замесили смертельный коктейль, что бурлил в венах Дженсена и выталкивал любые мысли кроме одной: как ему хотелось кончить, хотелось заполнить Джареда собой и пометить его, сделать своим. Дженсен закрыл ладонью рот Джареда, приглушив отчаянные мольбы, и начал втрахиваться изо всех сил. Глухие, рваные причитания Джареда подскочили на октаву вверх, прорываясь сквозь пальцы Дженсена, Джаред с трудом дышал, пытаясь глотнуть воздуха, срывался, дрожал. Тем не менее Дженсен отдавал себе отчет, что они едва ли вообще производили какой-либо шум: они слишком наловчились этим заниматься и им слишком много терять, если их обнаружат, но всё, что он мог слышать — это отчаяние Джареда и свое собственное дыхание в такт с хриплыми вдохами Джареда.

Дженсен провёл рукой по животу Джареда, скользнул между ног, неловко обхватив стоящий член, потому что у него не осталось достаточно мозговых извилин, чтобы проделать всё нежно. Он погладил пальцами яйца Джареда, потом оттолкнул их и вновь обхватил член. Член уже тёк, роняя капли смазки на траву, и Дженсен провёл ладонью по головке, собирая немного смазки, чтобы дрочить по мокрому, как нравилось Джареду. Дженсен не успел даже начать, как Джаред уже был готов.

Он кончил с глухим стоном, изливаясь в Дженсенов кулак, а его задница так туго обхватила член, что у Дженсена всё потемнело в глазах. Джаред продолжал выплескиваться, когда оргазм накатил и на Дженсена, туго свернутый клубок взорвался внутри него и разнёс в клочья. Он толкнулся в Джареда раз, другой и куснул в плечо, заливая презерватив спермой.

Джаред пару мгновений позволил ему лежать сверху, они оба пытались отдышаться, придти в себя, и Дженсен гладил носом отметку, оставленную им на коже Джареда. Он отпустил захват, освобождая рот Джареда, и уперся рукой Джареду в спину, чтобы приподняться, не сумев затем оторваться и начав поглаживать литые мускулы.

— О, господи, — прошептал Джаред, перенося вес с локтей на кисти, и Дженсен промычал, соглашаясь. Он отлепился от Джареда и упал рядом, они оба поморщились, но продолжили купаться в остатках наслаждения. Джаред всё еще не мог надышаться, выравнивая дыхание, а Дженсен любовался им, потом отвернулся, чтобы окинуть взглядом трибуны. Грязное удовлетворение окутывало всё его тело, давая ощущение сытости и неги, и Дженсен не хотел даже шевелиться.

Вообще никогда.

Дженсен рассеянно начал размазывать сперму, прилипшую к ладони, думая о том, что это Джаред, и о том, как это клево, что он не может продержаться ни минуты, как только Дженсен дотрагивается до его члена. Потом он, не в состоянии контролировать себя, поднёс руку к лицу и начал слизывать белую жидкость с ладони, тихо постанывая от ошеломляющего вкуса, и посторгазменное наслаждение захлестнуло его. Он закрыл глаза и засунул указательный палец в рот, слизывая сперму. Потом проделал то же самое с остальными пальцами, немного теряясь в этом ощущении, чувствуя, что вкус Джареда во рту смешивается с воспоминанием о полученном удовольствии. Когда рука стала чистой, хоть и мокрой, он облизал губы и рассмеялся.

— Господи, — зарычал Джаред, пялясь на него. – Ты убиваешь меня, Дженсен… — он перекатился под бок Дженсену и навалился на него, словно они не вытрахали себе все мозги только что. Дженсен лениво оглядел Джареда с ног до головы, ему нравилось, что Джаред такой длинный. Иногда он не мог поверить, что это всё его. Мечты стали реальностью.

Дженсен оттолкнул Джареда, получив немного свободного пространства, чтобы снять использованный презерватив, пока тот не свалился сам и не заляпал всё вокруг.

— Как твоя задница? – спросил он, и Джаред ухмыльнулся.

— Смазанная.

— Ммм, это хорошо, — произнес Дженсен, завязывая резинку узлом. Придется таскаться с ней пока они не доберутся до урны в конце трибун, потому что нет ничего, что так взбудоражит народ вокруг, как использованный гондон. Что-то на тему сексуальных отклонений у подростков.

Джаред перекатился, чтобы вновь навалиться на Дженсена, устроил свои лапы на его плечах и стал вылизывать ему шею.

— Почему так?

Дженсен покорно откинул голову, чтобы дать Джареду пространство для маневра.

— Потому что я уверен — мне придется ебать ее снова, и хорошо бы она была к этому готова.

— Ты точно в этом уверен? – Джаред прикусил кожу, чуть заметно провёл зубами, и у Дженсена перехватило дыхание. – Я только раз проиграл, – в голосе слышалось веселье, и Дженсен был уверен, что его улыбка способна затмить солнце.

— Сначала я тебе отсосу, — пошел на компромисс Дженсен, и Джаред крепче стиснул его за плечи, поднимая с земли.

— Так чего мы ждем? – спросил Джаред. Он натягивал штаны, и мысль о том, что смазка теперь пачкает штаны изнутри чуть не заставила Дженсена снова упасть на колени. Брюки обрисовывали каждый изгиб тела Джареда, ничего не скрывая, и это была причина, почему Дженсен так запал на Джаредову форму. Он продолжал пялился на зад Джареда, когда тот стал выбираться из-под трибун.

— Парней? – ответил Дженсен, потому что хотя команда чирлидеров и бросила Дженсена, чтобы вернуться в Коун-Коррал без него, футбольная-то команда наверняка будет ждать Джареда.

— Дженсен, – Джаред смерил его взглядом. – Нас бросили. Парни скорее всего думают, что я куда-то спрятался, чтобы продумать план новой игры или что-то вроде этого. Я позже пошлю им смс-ку.

— О, правильно, – ответил Дженсен и усмехнулся, потому что единственный план игры, который Джаред был в состоянии выработать – это как получше вставить свой большой член в рот Дженсена. А что до Дженсена, то он уже стал пролистывать свою записную книжку, раздумывая, в какой позиции хочет трахнуть Джареда в следующий раз. Может быть, положить Джареда на спину, чтобы видеть, как искажается его лицо от острого удовольствия, когда Дженсен его трахает?

«Это наш личный рецепт повышения морального духа», — подумал Дженсен, и это было чертовски смешно, потому что Дженсен парил высоко и совсем не был огорчен. Год назад он бы злился из-за проигрыша, но сейчас, даже проиграв, он всё равно в выигрыше. Разве жизнь может быть лучше?

Он бросил резинку в урну по дороге к выходу и подумал о расписании матчей, потому что, проигрывая или нет, он не мог дождаться момента, когда затащит Джареда под трибуны снова.